Instead of the biograohy:

     Was born on March, 14, 1953 in the city of Lugansk, that now in Ukraine, and it is not simple in Ukraine, and in the other state. Ridiculously today about all it to speak, since more recently we at all did not assume, that it is necessary to speak, that you were born in one state, protected the Native land in the friend, appearing with parents through a cordon of that frontier and to live in the third state. Alas, today it is a concrete reality...

 My father, Borodin Nikolay Vasiljevich 1922 г.р., it come with Orlovskaya oblast, Livny town. Has been called up for military service for two weeks prior to the beginning of Great war and not having had time сносить the first military clothes, appeared at the front in an aviation part. His younger brother Victor (in honour of which me also have named), was the gunner, the second lieutenant and was lost in 1944 in Baltic. For a long time was considered disappeared uncertainty, but somewhere in 80th years has been found by pioneers - pathfinders and is based in a communal grave already 4-th Baltic state. I shall a little tell about him later. All service of the father has passed in aircraft, and as formations{educations} (except for separate advanced training courses, that then it was fashionable) to receive it was not possible it{he} has passed steps of posts to armies from the private soldier, the soldier already up to the major which has received on 31-st year of service. The service was very heavy, all on nerves, plus war, as was the reason of his{its} leaving{care} from a life in incomplete 49 years. I at that time was the cadet of 1-st rate, and my younger brother Sashka went to school, in 7 class.

http://mylegnica.narod.ru/sgv.html

Military school...  

 /Я на заднем плане, 2-й справа/

На 3-м курсе (а всего предстояло закончить 5), пошли интересные специальные дисциплины, поэтому и учеба пошла веселее. В то время таких "крутых" училищ было 2: Киевское КВИАВУ ВВС и Рижское РВИАВУ ВВС, в которых была учеба по 5 лет. Это, не считая академию им. Жуковского. Все же остальные военные училища были 3-х годичные. Не смотря на трудности, которыми сопровождалась учеба в военном ВУЗе, мы с друзьями успевали ходить на вечера, зимой ходить на лыжах. Эти воскресные увольнения давали заряд энергии на всю неделю. У меня лично в училище появилось прекрасное хобби, с которым я не расстался на протяжении всей своей жизни: это - Радиоспорт. 

Путь в радио...

     Обучаясь на 1-м курсе, проходя по коридору второго этажа своего факультета, я увидел дверь с табличкой "Любительская радиостанция UK5UAI". Тихонько заглянул в щелку двери и услышал звуки морзянки, - разрешили войти. За аппаратурой сидел "пятикурсник", что можно было определить по пяти "лычкам" на рукаве и мастерски работал на телеграфном ключе. После этого я все свое свободное время, а его было не так уж и много, 

/А на этом фото я в профиль, слева/

пропадал на радиостанции. Здесь же изучил телеграф, который сильно пригодился мне в будущем, проявил свое знание польского, а позже и английского языков. Понял, что мое изучение английского 5 лет в школе, а затем 3 года в училище, - была пустая трата времени. Разговорный можно получить только общаясь с настоящими ангичанами и американцами. На "коллективке", как мы ее называли, я познакомился с интересными ребятами, от которых научился многому в области радиотехники. Кроме того, многое пригодилось при изучении училищных дисциплин, связанных с  радио.

     Общение на училищной радиостанции не ограничилось ее стенами. Стал все чаще и чаще бывать на центральной радиостанции UK5UAA. Это был позывной республиканской станции, которая находилась в Республиканском ДОСААФ, в районе завода Большевик. Жизнь там кипела своим чередом. Было много интересных знакомств, встреч, соревнований по радиопеленгации  ("Охота на лис") с выездом в леса Киевской области. Особенно запомнилась VI Спартакиада народов СССР. Меня пригласили для судейства различных соревнований в ней. Наехало очень много молодежи из разных концов страны. Соревнования по "охоте на лис"  проходили на природе, в лесу, в районе лесного массива Пуща-Водица. Весь день на природе, в хорошей компании спортсменов оставили воспоминания на всю жизнь. Познакомился со многими девчонками - спортсменками, которые не смотря на свой юный возраст, лихо работали на ключе и также лихо находили "лису" в лесных зарослях, а также имели спортивные звания не по годам. В этой спартакиаде я участвовал в качестве судьи на "контрольном пункте" и при приеме-передаче радиограмм.

     Но все хорошее быстро заканчивается, - наступил 1975 год, подходил к концу и 5-й курс. После чего были выпускные экзамены и прощальный выпускной вечер. Молодые лейтенанты в новенькой парадной форме и юные леди, в самых модных платьях, сшитых специально для такого торжества. И вчерашние молодые, безусые курсанты, бегавшие через забор в самоволку, мгновенно превратились во взрослых офицеров. Впервые в жизни нами (легально) подымался бокал с шампанским. Тостов было много, но основной -  "за офицеров".  И даже сам, строгий начальник училища генерал - майор Максимов, протягивал руку с таким же бокалом и произносил тосты. Одни, у кого были хорошие связи и родственники с "волосатой лапой",  оставались в Киеве, либо убывали в Москву, другие, как я, убывали в различные отдаленные места службы. А эти места службы, тоже делились на хорошие, плохие и очень плохие. Но это отдельная история и о ней позже.

     Итак, лето 1975 года. Молодые лейтенанты десятками на улицах Киева. Почему, да потому, что в то время в Киеве было около десятка крупных военных ВУЗов разнообразного профиля. С 3-го курса я начал специализироваться по профилю "морская авиация". А поэтому, стажировки проходили на Черном море и они были самыми незабываемыми. К суровой технике того времени нас почти не подпускали, поэтому большую часть времени пришлось "стажироваться" на пляже прекрасного местечка Донузлав (пос.Мирный), что вблизи Евпатории. Совсем недавно в этом месте, которое было беспредельно секретным, проходили учения НАТО. Аэродром "Водопой", что в пригороде Николаева. Наша учебная группа состояла из 11 человек. И мы всем ее составом несколько раз ездили на стажировку в эти места.

     После окончания училища выпускники такой группы попадали служить, как правило, на авиа несущие крейсера, иначе - вертолетоносцы. Нас ожидал один из них, под названием "Киев", который в то время только-только сошел со стапелей. Особого желания - не было и нас, несколько человек написали рапорта с просьбой перевода из морской авиации в армейскую. Все выпускники нашего курса на выпускном вечере уже знали, куда они попали служить, одни мы до последнего находились в неведенье. А за несколько дней до уезда в отпуск, мы узнали, что местом нашей службы станет не Черное море и не какое другое, а песчаное море, т.к. пункт назначения назывался Сары-Шаган, что в Казахстане, город Приозерск. Как мы узнали позже местечко располагалось на берегу озера Балхаш, а точнее западного его побережья. На душе уже было легче, когда узнали, хоть и приблизительно, куда надо ехать. Это сегодня, когда прошло много лет, смешно и грустно вспоминать о той романтике, которая тогда пела в душе...

Суровые степи Казахстана...

     В предписании, которое выдали при распределении в училище, было написано просто и коротко: войсковая часть 03080. В Луганском военкомате с трудом узнал, куда ехать, да и то - узнал не конкретно. Билеты были взяты на самолет Домодедово - Караганда. В то время в Домодедово жила родная тетка, и я на один день остановился погостить у них. Лейтенантские погоны "обмывали" допоздна, а утром, хотя и рано выехали в аэропорт, - к самолету не успели. Билет на Караганду был сдан, а взамен куплен на Балхаш. Шесть часов лету на Ил -18 казались вечностью. Вой 4-х двигателей сливался в унисон и заставлял постоянно дремать, да и просто хотелось отдохнуть от всего, что пришлось пережить с момента выпуска.                

     18 августа 1975 года вечером, а местное время в Казахстане отличается от московского на 3 часа, Ил-18 произвел посадку в аэропорту города Балхаш. После Москвы казалось, что мы приземлились а Африке, - такая была жара. Ночь пришлось провести в местной гостинице, т.к. в нужном направлении уже выехать было не на чем. На утро следующего дня, я занял самое последнее место в маленьком и "ушатанном" ПАЗ-672 и началось новое путешествие. До пункта назначения необходимо было проехать 150 км по степи, т.к. дорогу дорогой назвать было трудно, - это была накатанная грунтовка. За автобусом в безветрии тянулся пыльный шлейф на 3-5 км. В самом автобусе также ничего видно не было, уже не стоит говорить о том, что и дышать тоже было нечем. Первые часы поездки першило в горле, а потом уже ничего не першило, хотелось только пить. Было чувство, что вместо воздуха была одна пыль и ею необходимо дышать. Промежуточная остановка была одна,  в каком-то поселке. После 3 часов мук автобус остановился. Я было обрадовался, что мучения наконец-то закончились, однако шофер "успокоил", что еще добрая половина пути. Сары - Шаган встретил своей нищетой и страшным пеклом. Было за сорок в тени...

После Сары-Шагана был еще небольшой "бросок" в 15 км и мы въехали в  прекрасный зеленый городок,  представляющий собой оазис в дикой казахской степи. Сначала даже не верилось и казалось, что это сон. Первые впечатления после тяжелой дороги были самые прекрасные. Зеленые деревья и кусты росли сплошь и рядом, а под каждое дерево был сделан полив. Всюду журчала вола, лившаяся из труб. Все благоухало и казалось легкие вновь начали работать, хотелось вновь и вновь вдыхать свежий кислород. 

Мы проехали через городок, его протяженность была 2-3 км и автобус остановился на площади имени Ленина возле красивой 6-этажной гостиницы с названием "Россия". Уставшие пассажиры, а их осталось со мной 2-3, начали выходить из автобуса, я вывалился за ними. И только теперь я увидел, что мой новенький парадный мундир, который я одел второй раз после выпускного вечера, в результате поездки превратился из синего цвета в серо-стальной, как у немецкого офицера. Поселившись в 529 номере "России", я попытался чистить свой парадный мундир, но из этого ничего не вышло. Дежурная на вопрос, где в городе химчистка заулыбалась, и я понял, что задал глупый вопрос. Химчистки в городе не было. Аккуратно свернув форму в пакет, я спустил ее в мусоропровод и облегченно вздохнул, что одной проблемой стало меньше. Теперь надо было разыскать своих однокашников. Я знал, что они раньше на 2-3 дня приехали и уже были здесь и уже наверняка что-то знали. 

"Спивание"...

     В своей гостинице никого не нашел, а вот рядом поселились молодые "летуны", так мне сказала дежурная. В одном из номеров на первом этаже я нашел четверых своих однокурсников. Они пили раскаленную от окружающего воздуха "водяру" из граненых стаканов, наполняя их доверху...

"Что вы делаете, вы, что с ума сошли?!" - спросил удивленно я. "Спиваемся!"- ответил один из моих коллег. -"Что значит?"... -"Здесь мрак! Надо уходить из армии! А, как нам сказали, что уйти нее, родимой, можно только через пьянку, вот мы и начали "подготовку". Пошутили, посмеялись. Узнал, что дела наши плохи. Оказалось, что никому мы здесь совсем не нужны. Авиационное подразделение есть, но в нем были нужны только техники, а мы с нашим высшим образованием могли расчитывать только на пехотные должности и то, - на дальних точках. Точек этих, было множество и находились они от 50 до 350 км от "оазиса" - Приозерска. Меня такой расклад событий, ну, совершенно не устраивал. Семейная традиция обязывала, и никак иначе, носить голубые, но не в коем-случае не "черные" погоны.

     Утром я прибыл на доклад в "кадры", где какой-то полковник сначала меня "выпорол" за неуставную обувь (свои новенькие ботинки я, как вы помните, спустил в мусоропровод вместе с парадной формой). А затем, долго уговаривал на хорошую должность на дальней "точке" и поняв, что у него ничего с этим не получается, хлопнул по столу перед моим носом предписанием о моем назначении на должность техника в одну их  авиационных частей соединения, сказал : "Сгниешь старшим лейтенантом, но зато с голубыми погонами..." Я вышел из кабинета красный, как рак, - но довольный. Только мне одному посчастливилось попасть служить в доблестную Авиацию.

В родном полку...    

     Служить я попал в в/часть 03085, - транспортный авиационный полк, в котором и прошла вся моя служба, от лейтенанта до майора, хотя и обещал кадровик "сгноить старшим лейтенантом" - обошлось...

     Все началось с черновой работы, т.е. должности техник группы радио. Через год было положено назначать на инженерную должность, но таковой в авиации не оказалось. Хотя, чуть позже нашлась одна не плохая работа, а конкретнее, - даже летная должность. 

На этой должности я пролетал около 5 лет, после чего занял сидение бортового радиста того же Ан-12 и плюс еще 2-х моторный Ан-26. Должность называлась начальник связи авиационной эскадрильи, а позже, в плане повышения по должности - стал начальником связи транспортного авиационного полка, все той же 03085. Командиры менялись часто, а нам, простым смертным, предлагалось сидеть и никуда не пытаться переводиться. Всех желающих куда-либо перевестись в другое место, быстро "осаживали".

     Летная служба была очень интересная. В первой должности пришлось участвовать во всех интереснейших испытаниях самого современного оружия. А во второй, летая уже в большей степени на транспортные перевозки, облетать всю страну: от западных ее рубежей, - Прибалтики, до восточных - Сибирь и Дальний Восток. На севере пришлось побывать в местах Нарьян-Мар и Андерма -  это уже заполярье.

     После прохождения летной медицинской комиссии на пригодность к летной работе был назначен на должность бортового инженера Ан-12ППС. Тут я не могу не вспомнить, как я проходил, эту самую медицинскую комиссию, называемую у летчиков ВЛК. Это вам не хухры-мухры, ведь только после прохождения ВЛК доверят летать, а посему, - это дело серьезное. А коль так, то первый раз обязательно закладывают в военный госпиталь. 

Перед полетами было необходимо пройти ВЛК.

     Положили меня в диагностическое 14 отделение приозерского военного госпиталя, начальник отделения в то время был полковник Кеметчеджи Владимир Федорович. Просто прекрасный мужик, очень грамотный, и в своем деле - профессионал. Намного позже, на диаметрально- противоположном событии в своей жизни, - уже списании с летной работы, я снова встретился с этим прекрасным человеком, но уже начмедом московского летного госпиталя. Тогда, в 1990 в нем уже работали почти все наши приозерские врачи, профессионалы своего дела и Москва это ценила. Но об этом чуть позже. 

     Так вот, пока я лежал на обследовании, мои соперники, метившие на эту самую должность до меня и так желавшие, чтобы я хоть на чем прокололся, почти ежедневно звонили и узнавали, - не произошло ли что плохого у меня, не завалился ли я на каком анализе. Тогда я еще не знал, что мне придется встретиться с ЛОР-врачем полковником Табаковым, который на крутящимся кресле все кишки вынул из меня. И когда я, не видя белого света, все же прошел по ровной линии напольного покрытия и улыбаясь ответил на вопрос врача, что чувствую себя прекрасно... Так вот, ЛОР - это ЛОР, а без кардиограммы, не могло быть и речи. Не смотря на то, что я чувствовал себя прекрасно, врач отделения, - молодая женщина-офицер, по имени Светлана, то ли решила перестраховаться, то ли еще в чем засомневалась, короче назначила мне повторную кардиограмму. На этом мое терпение и нервы лопнули, мне показалось, что что-то с моим сердцем не то, а поэтому надо спасать ситуацию. Проходя по длинному коридору отделения, я увидел своего нового товарища по 1-й эскадрильи - Диму Евсеева. Мне показалось, что сама судьба побеспокоилась, прислав его сегодня в отделение. Дима, закончив Балашовское ВВУЛ уже несколько лет летал пилотом на Ан-12, а поэтому ему не надо было проходить эту самую ВЛК стационарно, а всего за 1-2 дня "без отрыва от производства". Он был спортсменом в полку, т.к. здорово рубился в волейбол, да с виду был крепкого телосложения, симпатичный и здоровый парень. Я понял, что это мое спасение: подлетев к нему, я взмолился о помощи. Дима, судя по всему, был очень надежный друг и тут же согласился сдать за меня повторную кардиограмму на следующий день. Своего друга, как и договорились, я ожидал в туалете. Обмен госпитальной синей "робы" на цивильную, произошел мгновенно: и вот уже Дима - есть я, а я - это Дима. Я отправился гулять на улицу, а Дима, как и требовалось, убыл "писать ритмы сердца". Через 20 минут мы встретились и на вопрос к Диме, ну как, - был такой же конкретный ответ: все ОК! И я, спокойный и довольный, пообещав Диме после выписки бутылку качественного коньяка, пошел в палату. Чувствуя, что я уже 99% пилот, я уснул.   

     Казалось, что не прошло и 15 минут, как я проснулся от того, что меня за руку дергала молоденькая медсестра и на ответ, что случилось, я услышал: "Вас вызывают к врачу, немедленно!" Меня будто током пронизало, я почувствовал, что-то не хорошее. Когда я постучал и зашел в кабинет все того же врача, Светлана рассматривала мою кардиограмму и со словами: ни о каких полетах речи быть не может, впялилась в меня своими красивыми глазищами, начала меня допрашивать, болело ли у меня раньше сердце и как я себя чувствую сейчас? Не думая, что я говорю, я ответил, - плохо...

           И тут она вдруг спросила: это моя кардиограмма, или нет? Я взглянул в ее глаза. На вид ей было лет 25, нельзя сказать симпатичная, - просто красивая блондинка с пышными волосами. В ней было все, что могло вывести из равновесия любого мужчину, но в тот момент я думал совсем о другом. Молчание прервала она сама, а...

     Вчера мы с мужем были в гостях у нашего хорошего друга, - Димы Евсеева и он почти не взял в рот спиртного, сославшись, что у него завтра важное дело и ему необходимо помочь товарищу. Не вам ли он "помог"??? Ее вопрос был таким неожиданным, что опять воцарилось молчание между нами. И еще, скала она, если это так, то я 3-й раз отправлю вас на запись ритма, а если нет, то придется ехать на месяц в Москву для более тчательного обследования. Мне ничего не оставалось, как во всем сознаться. Моя 3-я кардиограмма оказалась намного лучше 1-й....

Парашютные прыжки. 

     Все, кто начинал летать, в любой летной должности, обязаны были выполнить два тренировочных прыжка с парашютом, я не был исключением. Про прыжки с парашютом я мог только слышать из рассказов сослуживцев, или читать совсем немного в книгах, и уж никоем образом при этом не думать, что придется прыгать мне самому, т.е. превратить все услышанное в реальность. Как сейчас помню все в подробностях. Была зима, конец 1976 года. Мороз, но снега почти нет. Небольшая группа, из 8-9 человек, готова к прыжкам. На стоянке нашего полка прогревает и пробует работу двигателя самолет "Ан-2". 

Все прыжки в то время выполнялись именно с него. Вот все готово и мы, один за одним, грузимся в самолет. Немного дрожат коленки, легкая дрожь и в самом теле, а может это дрожит самолет от работы двигателя... Мы заняли места в 2 ряда, вдоль фюзеляжа. 

Уже внутри самолета замечаю, что среди нас какие-то молодые ребята. Оказалось, что это школьники 9-10 классов из парашютного кружка. И у каждого из них за спиной уже по 5-10 прыжков. От этого страх немного проходит, даже становится стыдно, наблюдая веселые и разговорчивые лица школьников. В кабине стоит оживленная болтовня, оказывается, что это нормальное явление, когда в такой ситуации человек активно разговаривает. "Ан-2" медленно набирает высоту, все оживленно начинают смотреть в иллюминаторы, расположенные вдоль борта. Активная беседа резко прекращается, когда инструктор парашютно-десантной службы дивизии майор Позняк Валерий Модестович открывает дверь. Через ее проем видна местами заснеженная земля. Высота - около 1000 метров. Инструктор, будто издеваясь, высовывается в дверь самолета почти полностью, от чего у него "полощится" кожа лица, наводя страх на сидящих парашютистов. 

     Здесь позволю сделать отступление. Прошло, всего-то каких-то 25 лет! С того времени, о чем я пишу, - как вот что случилось, и о чем нельзя не рассказать. 2005 год, Валерий Модестович Позняк ехал на встречу выпускников своей родной школы в Ярославль, о чем и сообщил мне в письме. Хочу заметить, что мы с ним обнаружили друг друга и стали переписываться благодаря Интернету и сайту ветеранов Сары-Шаганского полигона, на котором было

http://noun2001.narod.ru/Index_copy.html

помещено мое поздравление однополчанам и которое прочитал сын Валерия Модестовича. Было это 14 мая, Валерий сообщил мне, что его поезд № 4 из Киева проследует через Брянск в 4.10 часа ночи с небольшой остановкой. Встал я заранее, почему-то не спалось, взял сувенир (симпатичный набор юбилейной брянской водки - "200 лет Тютчеву") и вышел на улицу. Как из ведра лил мелкий и противный дождь, но настроение от этого не упало. На вокзал добрался вовремя, пошел на перрон, но совсем забыл, что поезд-то идет из-за опять же той самой "заграницы". А посему, его подали на самую дальнюю платформу, где путь перекрыли бдительные пограничники. Я им объяснил, что я бывший военный, и приехал на встречу с товарищем, которого не видел 25 лет, - поверили, пропустили. Вагон № 3 был в самом конце состава, а поэтому разговоры с пограничником и быстрая ходьба забрали минут 10. Промелькнула мысль: так можно и не увидеться, эту мысль сразу отбросил, как неуместную. В одном из окон последнего вагона показалось лицо Валерия, который махал руками, пытался что-то объяснять. Я его узнал сразу и был удивлен, что он почти не изменился. Потом проводник открыл тамбур и на свой страх и риск разрешил нам пообщаться, - мы пожали друг другу руки. Тут же, откуда не возьмись, появилась молоденькая "таможенница" и строго предупредила: "Смотрите, не вздумайте что-нибудь передать друг другу!"  Мы вдвоем с Валерием улыбнулись, а я ответил, что вот принес пакет, в котором "Тютчев-200 лет" и который хочу передать, другу, больше ничего. На что она серьезно ответила, - "Тогда я ничего не видела...". Удалось пообщаться минут 25, а когда появилась таможенная группа, которая осматривала поезд, нам даже разрешили стать рядом, а один из таможенников сфотографировал нас, и вот что получилось. После чего "приказал" Валерию опять вернуться в вагон. Поезд медленно тронулся, а мы пожали друг другу руки, ведь когда теперь еще встретимся...

         Валерию, тому самому молодому и юркому инструктору, который нас выпускал из самолета, в конце года будет 70 лет! Да разве это возраст для такого человека, ведь Валерий рассказал, что он еще в свои 68 выполнил затяжной прыжок, а его снимали на кинокамеру. Фильм он подарил своему внуку... 

         Итак, вернемся к тому, на чем остановились. Самолет выходит на "боевой", о чем сообщила поднятая рука и глупая, издевающаяся  улыбка пилота. Взмахом руки в перчатке - "приготовится" продублировал команду инструктор. Мы все встали. Цепочка - один за одним, у каждого в руке фал с карабином. Все дружно пристегнули карабины к тросу, идущему вдоль самолета. Все это длилось доли секунды. И вот - команда : "Пошел!" Я не помню, как переступил порог этой самой двери, - границы между реальностью и бездной. От воздушного потока глаза закрылись сами по себе, а тело как щепку швырнуло вбок, потом ноги задрались куда-то вверх и грубый рывок за плечи. Это падающее, как камень, тело было остановлено натянувшейся цепочкой : трос самолета - вытяжной фал - вытянувшийся в линию купол парашюта,  и мое тело. Ноги качнулись вниз и наступила тишина. Такая, что аж мурашки по телу... Открыл глаза, как и полагалось, осмотрелся. Вверху купол, не смотря на его огромную в 82 кв.м площадь, он казался небольшим носовым платком. Осмотр купола в соответствии с инструкцией на нормальную его работу и нахлынувшая радость в душе, запомнил хорошо. Помню, что орал какую-то песню, казалось, что свершилось что-то великое и свершил его Я. Но время спуска парашютиста длится всего 2 минуты. Они пролетели также быстро, как и все остальное. Надо было готовиться к приземлению. Земля приближалась все быстрее и быстрее. Как и полагалось приготовился к неизбежной встрече матушки - земли...

     Приземление было не совсем удачным. Во всей необъятной степи Казахстана была одна ямка и, как и бывает, ее нашел эту ямку. Нога, которую подвернул, сначала не болела, а к вечеру я не мог уже на нее ступить. Выйдя на остановке с автобуса, до гостиницы доскакал на одной ноге. От "обмывания" первого прыжка скрыться не удалось, а само по себе и боль утихла. Ребята советовали кто - что - один - намазать мазью, другой затянуть крепче и т.д. А утром вскочил, так как опаздывал, забыв про ногу. От второго обязательного прыжка пришлось отказаться. Удивленный инструктор Саша Морозов, которого к великому сожалению сегодня также уже нет, сказал, что я забоялся. Но я пообещал, что поправлюсь и прыгну 10 раз вместо 2-х. Тогда сам не подозревал, что говорю, и еще не знал, что увлекусь этими самыми парашютными прыжками до безумия. И будет 2-й, а за ним - 3-й, 20-й прыжок. А потом прыжки на воду. И новенький значок парашютиста- инструктора, а к нему удостоверение, подписанное самим начальником ПДС Авиации ПВО страны - полковником Подоляко, мне вручал Позняк Валерий Модестович. Прыжки с парашютом на воду - это что-то!!! К тому времени я уже "разменял полтинник" и довольно грамотно справлялся Т-4М, а затем и Ут-15, который был одним из "крутых" типов, на котором разрешалось прыгать только профессионалам, а из летного состава - отдельным, получившим специальный допуск. Мой допуск к прыжкам на этом самом Ут-15 совпадал с проверкой службы ПДС полка комиссией из Москвы. Предстояло за одну смену выполнить 4 прыжка с вертолета Ми-8. Первые 2 из них я выполнял на Т-4М, что не составило никакой сложности. Этот парашют не отличался особыми маневренными качествами, хотя был намного "резвее" своего собрата Д-1-5У, на котором начинают прыгать все начинающие. Его небольшая горизонтальная скорость, при грамотном управлении куполом, давала возможность маневрировать при заходе на посадку и уменьшать вертикальную скорость до минимума. Сделано два подъема и вот я уже бегу к вертолету, схватив свой Ут-15 и совсем забыв, что это впервые.    

           Этот парашют долго укладывал накануне вместе с инструктором и был уверен в его надежности на все 100%. Однако, все началось в кабине уже набравшего высоту вертолета. На 3-й подъем остались одни "асы", четыре опытных парашютиста-инструктора, среди них начальники ПДС полка Саша Морозов (как рассказал при встрече В.Позняк, - его уже нет в живых) и нач. ПДС дивизии майор Позняк В.М. Среди них и я, сначала не понявший, почему вдруг нахожусь вместе с ними. Не помню из-за чего, но при наборе высоты на моем парашюте затрещал прибор и после короткого щелчка - ранец раскрылся и на пол кабины вывалился купол, так тщательно уложенный накануне. Если бы вы видели в тот момент меня, то увидели бы округленны от страха глаза от всего произошедшего, ведь я на самом деле не знал, что делать. И ничего хорошего это не предвещало. С этой мыслью я уже почти смирился, смирился с тем, что буду приземляться не на куполе нового парашюта, а вместе с вертолетом и экипажем. Мысль о таком финале была до ужаса противна, попробуй потом объясни, что было причиной такого возвращения на землю. И опять на помощь приходит Валерий. Он, как ни в чем не бывало, подошел к моему куполу, скомкал его в охапку и безобразно засунул назад в ранец, где ему и полагалось быть. От этого у меня еще больше округлились глаза и по телу побежали мурашки, - такого я еще не видел! Но, чувство доверия к человеку, которое мы все питали к такому опытному парашютисту, за плечами которого в то время было более тысячи прыжков, - сыграло свою роль. Я переборол свои чувства и как ни в чем не бывало спросил: "Валер, ты его затолкал надежно, не вывалится во время покидания самолета?" На что Валерий спокойно ответил: "Не боИсь, все будет нормально". От этих слов стало приятно на душе, дрожь прошла и я почувствовал себя таким же как они "асом". Остальные присутствующие даже не обратили на это внимание, смотрели в открытую дверь и ждали команды. Вертолет превратился в крошечную стрекозу, за которой не раз приходилось наблюдать восторженно с земли и вмиг оказался высоко вверху, удаляясь по курсу. Мы на "боевом" и вот долгожданная команда: "Пошел!!!" К своему удивлению, я, довольно качественно и красиво отделился от вертолета, и уже через доли секунды парил в свободном падении, научившись мастерски владеть своим телом. Выдержав необходимое время по секундомеру (а на этот раз мне его определили аж в 40 секунд!), - я дернул за вытяжное кольцо. Парашют плавно пошел из-за спины, дружески рванул меня за плечи и также плавно по-дружески открылся. Я завизжал от удовольствия, - "Вау, есть!" 

           А потом было еще много интересных прыжков на этом чудном куполе УТ-15 , пока на одном из таких прыжков, но на еще более новом По-9 не погиб заместитель командира авиаполка Передериш Владимир Александрович, а случилось это так...

Памяти товарища... 

           В тот день пришел приказ о его назначении на должность командира полка (старый командир полка Чискидов В.И. уходил на пенсию). Передериш В. А., как никто в полку, любил прыгать с парашютом и, как мне казалось, просто ненавидел тех, кто отлынивал от этого вида подготовки по причине трусости, т.е. от выполнения обязательных 2 прыжков в год. Для летного состава - это была так называемая "обязаловка". Сам же он был смелый и отважный пилот, но немного "авантюрист" в самом хорошем толковании этого слова. Володя не один раз "топтался" по "крыше" моего купола... Его вес был меньше моего и ему инструктор всегда определял ему меньшее время для затяжного падения, чем мне. Это ему очень не нравилось и он постоянно это время превышал, а посему частенько оказывался на куполе одного из нас. Утро было солнечное и ничего не предвещавшее беды. Мои подчиненные прапорщики, воздушные радисты, а у меня их было в то время человек 17, дружно убыли на прыжки. У меня в тот день было много работы и я прыгать не стал. Изрядно поработав в штабе, я направлялся на обед, когда встретил прапорщика Фирсова Володю. На нем не было лица, и он сообщил, что Владимира Александровича больше нет. Как мы узнали позже, Володя Передериш выполнял прыжок на новом парашюте ПО-9. Несколько таких новеньких ПО-9 были получены накануне и, конечно, он себе взял самый первый из нас. Такие парашюты, их называли "крыло", требовали особого отношения, как к укладке, так и в использовании. Они сильно отличались от простого круглого купола. Надо было иметь определенный опыт, чтобы выполнить определенные действия после начала работы самого купола. В этих действиях Владимир и замешкался, а посему, потерял высоту. Когда понял, что уже ничего не сможет сделать - отцепился, но опять же, не взглянув на прибор-высотомер. На нем бы он увидел высоту менее 50 метров. Этого оказалось мало, и прыжок стал "последним". Говорю так, что в авиации уж очень не любят это слово "последний", и всегда используя слово "крайний". 

           Нам было очень тяжело осознавать факт, что действительно больше нет прекрасного парня, смелого и отважного пилота, которым был Владимир Передериш. Было тяжело лично мне, так как я длительное время летал с ним в одном экипаже и на Ан-12 и на Ан-26. А еще тяжелее было сообщать об этом его жене, которая с радостной улыбкой прогуливала у дома по ул. Космонавтов 5 коляску с буквально месяц назад появившимся на свет Ванечкой. Мы с командиром полка Чискидовым Василием Ивановичем и Борисом Данилюком подошли в супруге, на что она спросила: "А где Володя!?" Мы опустили головы и сняли фуражки. Больше ничего объяснять жене пилота было не нужно... 

            Бедные жены авиаторов с самого начального момента совместной жизни готовят себя к такой тяжелой минуте и всю жизнь носят внутри эту готовность. Ее улыбка превратилась в искаженную гримасу, все остальное я помню слабо. Такие "процедуры" были в нашем полку хотя и редкостью, но особого удовольствия не доставляли. В соседних полках летчиков-истребителей они были чаще. На берегу озера стоял самолет на постаменте, на котором была памятная доска с высеченными на ней фамилиями пилотов, погибших при исполнении своего воинского долга, а каждый праздник мы проходили мимо этого памятника в торжественном марше. Скоро на этом памятнике появилась и фамилия Передериш В.А. Но наверно хватит о грустном...

Путь в эфир на полигоне... 

Увлечение радио однажды, не проходит бесследно. И хотя служба на полигоне Сары-Шаган однозначно перечеркивала любимое хобби, забыть о нем совсем не получалось. Уже в первые дни службы, на гала попался маленький радиоприемник "Ус-М", который тут же был выклянчен у хозяина за "магарыч". Наушники найти не составило проблем. И вот опять я окунулся в родную стихию, под названием "Радио". Закрывшись к номере гостинице, на всякий случай, натянул через всю комнату кусок ПЭЛ, включил питание, наспех собранный выпрямитель, - надел наушники. И, вот счастье, в наушниках любимые звуки морзянки. Слушать было можно только на 40-м диапазоне и то, из-за узкой полосы приемника, перестраиваться было необходимо затаив дыхание. Для удобства перестройки на шкив насадил ручку величиной чуть ли не с пол приемника, зато теперь все было ОК. При настройке на станции, замирало дыхание. Вспомнилась "коллективка" и работа на ней. Но, увы, здесь об этом надо было забыть раз и навсегда. Так длилось не долго. Тетрадь с записями-наблюдениями за станциями, вмещала все больше и связей, но не моих, а других радиолюбителей, которые работали в эфире. Затем удалось раздобыть Ус-9ДМ, который переделал под 220 вольт. Это уже было что-то! Наблюдать можно было уже на нескольких диапазонах. При посещении гарнизонной поликлиники, познакомился с врачом стоматологом Юрием Барановым, который также очень давно увлекался радиолюбительством. У Юрия был индивидуальный позывной, который пришлось сдать при убытии на полигон. Начали встречаться после службы, вспоминать работу в эфире. Выписали одну на двоих газету "Советский Патриот", в которой была рубрика по радиолюбительству, а затем еще и "Патрiот Батькiвщины", который выписывал, находясь в Киеве. Из газет узнавали о DX's экспедициях и соревнованиях. В некоторых даже принимали участие. Находясь в Киеве, я имел наблюдательский позывной UB5-065-417 и использовал его в Казахстане, добавляя дробь 7. Многие удивлялись, но на карточки отвечали. А затем в Киеве произошла реформа позывных, в т.ч. и наблюдательских. И мой товарищ Женя Родыгин перерегистрировал и мой. Теперь я был UT5-186-76. Прошло почти 35 лет, но все это вспоминается до мелких подробностей. А потом были попытки получить SWL-позывной местного значения. В Джезказганской федерации даже слушать не хотели о выдаче наблюдательского позывного военнослужащим Сары-Шаганского полигона. Пришлось писать письмо в ЦРК СССР с просьбой помочь. Прошло пол года и нам выдали наблюдательские позывные UL7-178-1 (Юре Баранову) и UL7-178-2 мне. Если бы Вы знали, какое это было счастье, ведь в Приозерске до нас еще никогда не было радиолюбителей, и даже наблюдателей. Да, что там в Приозерске, в целой области - ни одного и никогда! Карточки слали почти 100%. Наступил 1987 год. В стране запахло "перестройкой". Уже все свободнее и свободнее можно было выступать на партийных собраниях и даже критиковать все то, что не устраивает. Однажды к нам в часть приехал проверяющий из Москвы. И так оказалось при встрече, мы с ним вместе учились на одном курсе. Но после окончания училища я попал служить в Казахстан, а он в Москву. Почему так, рассказывать не стоит, так как в то время было именно так. У кого родители были выше по службе, те и продвигали своих детей в лучшие места и на лучшие должности. А если учесть, что на нашем курсе, как и в самом училище, учились в большей степени одни "сынки", то все, что происходило, не вызывало никакого удивления. У моего сокурсника ситуация была не исключение, но он прекрасно учился, а поэтому и двигаться по службе ему предстояло немного иначе, чем мне. Встретились тепло. Посидели в гостинице за пивом, вспомнили учебу. В конце беседы, мой товарищ поинтересовался насчет моего хобби, т.к. знал, что все свободное время в училище, я отдавал любимому радио. Я был удивлен, однако далее последовала информация, которая давала большие надежды. Он сообщил, что никогда не было запрета на работу в эфире военнослужащим, а поэтому есть надежда получить позывной и мне. Когда расставались, то пообещал наладить справки в Москве, где он занимал уже приличную должность. Все, о чем говорили, почти сразу забылось, но когда однажды вечером раздался телефонный звонок из Москвы, что-то ёкнуло в груди. Мой товарищ сообщил, что все узнал и что я могу собирать документы на оформление позывного для работы в эфире. Моей радости не было предела! Но это было только начало того большого пути, который предстояло проделать. Документы оформляли вместе с Юрой. Ему было проще, чем мне, т.к. его работа заключалась в лечении зубов и сильно отличалась от моей.

            Я всегда вынашивал идею собрать очень популярную тогда схему трансивера UW3DI, и уже прошел год, как я по вечерам, в свободное от службы время, не зная, - зачем я это делаю, садился за паяльник. Оставалось совсем немного, чтобы этот UW3DI ожил. И вот теперь, когда появилась какая-то надежда выйти в эфир, понадобилось 2-3 ночи, чтобы поставить точку в монтаже аппарата. В наушниках зазвучали любительские радиостанции. Собрав все необходимые документы, я слетал первым же удобным рейсом в Джезказган, где находился Госсвязьнадзор. В аэропорту г. Джезказгана, куда приходилось летать почти еженедельно, работал начальником связи Валентин Мойсейченко бывший UL7RR. Это был прекрасный человек, с которым мне удалось ранее познакомиться. Когда у меня было время, мы с ним много общались о радио. Так вот, именно Валентин мне помог с оформлением позывного, кроме того он был тогда Председателем ФРС области. Сегодня я с большим сожалением вспоминаю его, т.к. жизнь его не была долгой. После переезда в Украину, - он умер. В Госсвязьнадзоре долго крутили мои документы, не веря, что такое может быть, что из Приозерска будет работать любительская радиостанция. Тем не менее, выяснив в Москве, что они разрешили, выписал лицензию на UL7RER и на коллективку Дома Пионеров UL8RWR, которой мне пришлось руководить многие годы. Эта коллективка также явилась первой в истории полигона, которая вышла в эфир. И вот пришло долгожданное разрешение на работу в эфире. К тому времени трансивер уже был опробован, антенна натянута и осталось только распаять выходную лампу ГУ-29. Нажимаю на тангенту, делаю вызов, в коленках дрожь. Мне отвечает коллега из 6-го района, обмениваемся рапортами. Ловлю себя на том, что волнуюсь и волнуюсь прилично. Затем вторая, третья связь. Не хотелось вставать из-за трансивера, хотелось наслаждаться и наслаждаться тем, чего был лишен многие годы.

14 марта 2011г., продолжение следует...